вторник, 22 марта 2011 г.

جغرافیای ایران ИЛИ ВЕЧНАЯ ВЕРНОСТЬ ВЗГЛЯДАМ И ПРИНЦИПАМ

Помните ли вы Цапенко? Да, учителя по географии Ирана ( جغرافیای ایران -  первокурсников всегда смешит произношение), который был очень старый. Когда он ещё преподавал моей тёте, он уже тогда был старый. Пользовался он страшной репутацией. Старшекурсники любили рассказывать младшим товарищам о его лютых зверствах. Как за одно опоздание на три минуты он не допускал к экзамену, что, даже будучи при смерти, не дай бог не приползти из последних сил. Его пара была четвёртая по вторникам. Оставаться совсем не хотелось. К началу урока обычно приходил какой-нибудь изверг старшекурсник и говорил, что Цапенко умер. Даже показывал некролог в газете. Было это каждый вторник. Каждый раз мы верили, потому что очень хотелось и, бурно радуясь, устремлялись к выходу. Тут мы с разочарованием наталкивались на еле ползущего бессмертного Цапенко. Приходилось возвращаться в класс. Он клал свой допотопный портфель с толстым слоём изоляционной ленты на ручке на пол. Портфель этот тут же томно растекался во все стороны. Из-за густых пучков седых волос в ушах он был глух. Ширинку он принципиально не застёгивал. Рассказывал он об Иране невероятные вещи. В Тегеране (это в начале восьмидесятых годов прошлого столетия), оказывается было всего три или четыре автомобиля. Люди передвигались на ослах и верблюдах. А гостиница «Шератон», последнее достижение и городость иранцев, была высотой почти такая же (невероятно, представляете себе!) как гостиница Россия в Москве. Азербайджан он называл Азеберджан и поправлял нас, если мы не так произносили. Мне всегда казалось, что если хорошенько, превозмогая сон прислушаться, услышишь от него, что Иран плоский и покоится на трёх китах. Этот яркий образ Цапенковского Ирана так проник в меня и закрепился, что я и по сей день его таким себе и представляю. Надеюсь, что он и сейчас жив и рассказывает ту же вечную версию географии Ирана.  


Кто-то там у него (какой-то народ или племя) много раз переходил из исламской веры в христианскую и наоборот. Причём он пояснял, что каждый раз при принятии мусульманской религии всю мужскую половину населения подвергали обрезанию (бедные, что же у них осталось).



Цапенко принимал экзамен. Мы тряслись. Один старшекурсник говорит: «А что вы боитесь? Он глухой. Хотите докажу?» Взял Расуловскую зачётку, зашёл в класс и заявил, что отвечает без подготовки. Не знаю, как это Цапенко не заметил разницы между этим студентом и фотографией в зачётке. Взял этот самозванец указку и уверено начал говорить что попало. 
Цапенко остановил его, сказав: «Да был у меня уже такой студент», и поставил «отл.»


Шавкату, моему сокурснику было аж 24 года. Он был даже женат и имел детей. Так этот солидный человек заполз на карачках в класс, спёр билет и, зажав между зубами, уполз таким же образом. Потом я слышала его ликующие крики в коридоре.



Бабушка моя однажды сказала: «Ты помнишь старушку, бабушка которой училась в Лолином классе?» Бедной Лоле тогда было не больше 10-ти лет.



Уже во Франции на уроке по туризму препод говорит о Венеции, карнавале и галерах. Я представила себе женщин в длинных платьях, париках и масках, которые гребут. Полуголый тип с татуировкой бьёт в барабан, а другой, здоровый такой, ходит с плёткой и охаживает дам по их мраморным ослепительным плечам.

Речь идёт о Шопене, о его домике в Желязной Воле и его связи с Жорж Санд. Одна девочка спрашивает: "Он тоже был голубой?"













1 commentaires:

Лола комментирует...

А помните незабвенную Мотуз, которой мы сдавали зачеты на 5-6 заход?! А Гиясова с причудливыми ударениями и лекциями об Индее? А Соколов, Алексей Яковлевич с расчесочкой в грудном кармане. Во время лекции он делал долгие многозначительные паузы во время которых раскачиваясь с носка на пятку и задумчиво вглядываясь в окно, он вытаскивал свою расчесочку и равномерно распределял свои три волосинки по черепу, потом плавно пеходил на брови, потом расчесывал волосы на руках и заканчивал волосками пальцев. Потом задувая и стряхивая волоски с расчески, он удовлетворенно продолжал лекцию. А в конце занятия многозначительным тоном произносил: Господа, следующий урок - коллоквиум. Это означало - хана вам всем! А у нас в запасном арсенале всегда была Эрика с жутким акцентом, которую никто не понимал, зато она всегда была готова ответить и долго выступать на трибуне.